именины у ростовых

Ответ от Alexey Khoroshev[гуру]
Именины Наташи Ростовой (Анализ эпизода из романа Л Н. Толстого " Война и мир ", т. I, ч. I, гл. XV-XVII.)
“Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка” — такой мы впервые видим Наташу. И с её образом входит в роман тема “живой жизни”. Переполненная оптимизмом, она стремится везде поспеть: утешить Соню, по-детски наивно объясниться в любви к Борису, поспорить о сорте мороженого, спеть с Николаем романс “Ключ”, станцевать с Пьером. Толстой пишет, что “сущность её жизни — любовь”. В ней и соединились самые ценные качества человека: любовь, поэзия, жизнь. Конечно, мы не верим ей, когда она “на полном серьёзе” говорит Борису: “Навсегда… До самой смерти”. “И, взяв его под руку, она со счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную”.
“Умна она? ” — спросит впоследствии Пьера княжна Марья. “Пьер задумался. “Я думаю, нет, — сказал он, — а впрочем — да. Она не удостоивает быть умной””. “Не удостоивает быть умной”? Поразительно! То есть она изначально отдаётся бессознательному следованию жизни, не снисходя до размышлений о своём месте в ней. Вот Вера и Берг находят своё место — “жить ради общества”. Все действия Наташи определены требованием её натуры, а не рациональным выбором, поэтому она не просто участник определённой частной жизни, ибо она не принадлежит одному семейному кругу, а миру всеобщего движения. И может быть, и её имел в виду Толстой, говоря об исторических персонажах романа: “Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью”. Она и не пытается понять свою роль, тем самым уже определила её для себя и для других. “Весь мир разделён для меня на две половины: одна — она и там всё — счастье, надежда, свет; другая половина — всё, где её нет, там всё уныние и темнота”, — скажет князь Андрей четыре года спустя. Но пока она сидит за именинным столом, смотрит на Бориса по-детски влюблённым взглядом. “Этот же самый взгляд её иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживлённой девочки хотелось смеяться, не зная чему”. Так и обнаруживает себя Наташа в бессознательном движении, и мы видим её натуральность, то качество, которое составит неизменное свойство её жизни. Между Наташей-девочкой, с её импульсивным порывом навстречу всему живому, между Наташей-девушкой, восхищённой глубокой красотой лунной ночи в Отрадном, и Наташей-матерью, “с радостным лицом” показывающей пелёнку с жёлтым пятном, нет существенного различия, ибо и то, и другое натурально, нефальшиво. Радость матери при здоровье ребёнка так же поэтична, как и первый поцелуй, как и восторг перед необозримостью и неохватностью жизни.
“Как это всё просто и ясно” — ещё раз убеждаемся мы, обращая свой взгляд на глобус-шар, где уже нет уничтожающих друг друга капель, а все они слились воедино, составляя один большой и светлый мир, как в самом начале — в доме Ростовых. И в этом мире остаются Наташа и Пьер, Николай и княжна Марья с маленьким князем Болконским, и “надо как можно теснее и больше народа взяться рука с рукой, чтобы противостоять общей катастрофе”.
Источник: