Автор Ира *** задал вопрос в разделе Литература
нужно стихотворение о войне и получил лучший ответ
Ответ от Ўлия[гуру]
РАССТРЕЛЯННЫМ ДЕТЯМ.
«Сегодня утром был ликвидирован
детский дом «Колони анфан» в Изье-Эне. »
(из документов Нюрнбергского процесса) .
Жан-мари, Мария, Марта…
Как печальны имена.
Жан-Мари, Мария, Марта,
кем вы стали для меня?
Жан-Мари, Мария, Марта,
скрыло время жизнь и свет.
Имена – Мария, Марта,
Жан-Мари… Вас больше нет!
Жан-Мари, Мария, Марта,
вскрикнуть не позволит смерть!
Автоматы, автоматы…
Больно. Больно. Холод. Смерть.
Фотография троится.
Жан-Мари, так не случится –
снова смерть не повторится,
не обезобразит лица
автомата резкий треск,
и не охнет сонный лес!
Ах, Мария, Маша, Маша,
Марта, Катерина, Паша,
выраженье ваших глаз
так спокойно, словно чаша
смерти не коснулась вас.
Жан-Мари, Мария, Марта,
а непрожитая жизнь –
невозвратна, неоплатна.
Смерть под дулом автомата,
под прицельным смертным криком —
небо, поле, няня, Мика,
Жан-Мари… И повилика
Наклонилась. Поклонись!
Только та, что рядом с вами,
ей бы тоже жить да жить,
только та – всё понимала,
крепко-крепко обнимала,
быстро-быстро говорила
вам, чтоб только говорить:
«Жан-Мари, Мария, Марта,
дети, что вы? Всё прекрасно!
И не плачьте и не бойтесь.
Стойте прямо, гордо стойте,
так, как ласточка в полёте
замирает в тишине,
тихо, дети,
верьте мне! »
Только детские ключицы
выпирали из темницы
тела хрупкого
и стоны губ не тронули немых…
Лес навеки содрогнулся
и проснулся, и проснулся
от предзимней сладкой спячки,
содрогнулся и затих
в скорби вечной,
в скорби страшной
и глаза зажмурил крепко,
чтоб не рухнуть, видя их…
Жан- Мари, Мария, Марта,
если кану безвозвратно,
если кану без следа,
памятью о вашей боли
всколыхнётся сине море,
чёрно-синяя вода.
И застынет навсегда,
словно горе, горе, горе,
человеческое море!. .
Только жизнь не повторится.
Явь страшнее, горше сна!
Словно смерть, висит таблица,
На таблице – имена:
Жан-Мари, Мария, Марта…
Елена Ананьева.
Ещё даю ссылку на "Балладу об артистке ТРАМа" Е. Долматовского. Она очень легко запоминается.
КУКЛА
Много нынче в памяти потухло,
а живёт безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.
Над платформой пар от паровоза
низко плыл, в равнину уходя…
Тёплый дождь шушукался в берёзах,
но никто не замечал дождя.
Эшелоны шли тогда к востоку.
Молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.
Девочка кричала, и просила,
и рвалась из материнских рук, --
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.
Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.
Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймёт она…
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до неё война.
Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк, --
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях.
К сожалению, не знаю автора.
Желаю удачи!
Друнину почитайте
Меня просил попутчик мой и друг,—
А другу дважды не дают просить,—
Не видя ваших милых глаз и рук,
О вас стихи я должен сочинить.
В зеленом азиатском городке,
По слухам, вы сейчас влачите дни,
Там, милый след оставив на песке,
Проходят ваши легкие ступни.
За друга легче женщину просить,
Чем самому припасть к ее руке.
Вы моего попутчика забыть
Не смейте там, в зеленом городке.
Он говорил мне, что давно, когда
Еще он вами робко был любим,
Взошедшая Полярная звезда
Вам назначала час свиданья с ним.
Чтоб с ним свести вас, нет сейчас чудес,
На край земли нас бросила война,
Но все горит звезда среди небес,
Вам с двух сторон земли она видна.
Она сейчас горит еще ясней,
Попутчик мой для вас ее зажег,
Пусть ваши взгляды сходятся на ней,
На перекрестках двух земных дорог.
Я верю вам, вы смотрите сейчас,
Пока звезда горит — он будет жить,
Пока с нее не сводите вы глаз,
Ее никто не смеет погасить.
Где юность наша? Где забытый дом?
Где вы, чужая, нежная? Когда,
Чтоб мертвых вспомнить, за одним столом
Живых сведет Полярная звезда?
Ленинград
Он, конечно, все помнит,
Только будет упрямо молчать,
Прижимаясь гранитом
К губам равнодушной Невы,
Он, наверное, станет
Сначала тебя изучать,
Этот Город, к которому
Я обращаюсь на Вы…
Будет хмурить, как брови,
Седые свои облака,
Будет окнами пристально
Душу твою отражать,
Это только покажется,
Будто бы все – свысока,
Надо, просто, любить его,
Чтобы, хоть что-то, понять.
И, быть может, тогда
Он поделится этим с тобой,
И протянет навстречу
Ладони своих площадей,
Ты поймешь, что остались
У Города счеты с войной,
Ты увидишь – он помнит
Девятьсот, Богом проклятых, дней.
Прикоснись к этой памяти
Кожей, руками, душой…
Поплыви по реке
Мостовых и горбатых мостов,
И в закрытых глазах,
За какой-то незримой чертой,
Ты увидишь – он плачет,
Если к этому будешь готов.
Как насквозь промерзала
Его каменистая плоть,
Как дробила гранит
Бесконечная вьюга – метель,
И горячая сталь
Все пыталась его расколоть,
И когтями до горла
Тянулся неистовый Зверь.
Он уже не жалел
Ни дворцовой своей красоты,
Ни зеркал золотых
Со своих эполетовых плеч,
И, как руки, ловили
Снаряды святые кресты,
Чтобы в Городе этом
Кого-то и как-то сберечь…
Черно-синяя полночь
Украла здесь свет и тепло,
Выл взбесившийся ветер
В протяжках пустых проводов,
И блестело как слезы
В оконных проемах стекло,
Где еще оно было
Среди бесконечных снегов.
Сверху падало небо
На город разрывами бомб,
И гнилыми зубами
Торчала остаточность стен,
А мороз на каналах,
Как внезапно сорвавшийся тромб,
Перекрыл путь воде
В паутине артерий и вен.
И, казалось, не будет
Уже ни надежды, ни сил,
И, казалось, не кончится
Смерти пьянящий разгул,
Раскрывая до сердца
Свое тело для братских могил,
Каменел Ленинград,
И бледнел белым мрамором скул.
Колоннадой склоняясь
Над пятнами скрюченных тел -
Обогреть бы чуть-чуть,
Да дыхание сковано льдом,
Лишь биением пульса
По-прежнему глухо звенел,
В коридорах проспектов,
В размеренный такт метроном.
И промокший комочек,
Облепленный крошкой махры,
На прозрачные пальцы –
Попытка еще один день
Этим хлебом прожить,
Чтобы снова назавтра пройти
Долгих триста шагов,
Слабым телом, похожим на тень.. .
А когда летний дождь
Смоет памяти страшный оскал,
Лучик солнца скользнет
По дорожке случайной слезы,
Ты, конечно, запомнишь
Что Город тебе рассказал,
И, как, я будешь тоже
К нему обращаться на Вы…
Рекомендую стихи К Симонова, они очень хорошо запоминаются и читаются, еще очень люблю стихотв. М Светлов
ИТАЛЬЯНЕЦ
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца, -
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый.. .
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился,
Где былины о наших народах
Никогда не звучат в переводах.
Разве среднего Дона излучина
Иностранным ученым изучена?
Нашу землю - Россию, Расею -
Разве ты распахал и засеял?
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного.. .
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю - и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!. .
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное в мертвых глазах.. .
1943
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е. Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
М. Светлов
Страница автора:
стихи, статьи.
СТИХИЯ:
крупнейший архив
русской поэзии
а "Итальянец".
здесь целые сборники стихотворений о войне разных поэтов:
http:// www. library. vladimir. ru/stixi/stixiovoine.htm
(пробелы уберите)
варвары. М. Джалиль
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг – он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба! »
До седьмого доходят неба.. .
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон – смерть....
Земля полыхала под ними как ад, мы знали - не долго протянем,
Тогда попросили: "Товарищ Комбат, огонь на себя вызывайте, Батяня! "
Мы не играли с жизнью и судьбой, от мрази просто землю очищали,
И сами выбрали последний бой, а вам хранить Отчизну завещали.
Простите нас родные и друзья, простите все, кто о погибших плачет,
Сегодня юным умирать нельзя, ребята просто не могли иначе.
И оглашая скорбью тишь полей, оставив нам, живущим, все заботы,
Поднялась в небо клином журавлей десантного полка шестая рота.
Скорбит земля и матери скорбят, запомним всех ушедших поимённо,
Пред подвигом десантников - ребят, Отчизна приспусти свои знамёна.
Простите их родные и друзья, простите все, кто о погибших плачет,
Сегодня юным умирать нельзя, ребята просто не могли иначе...