музыка в произведениях русских писателей

Ответ от Elena ivanova[гуру]
Куприн "Гранатовый браслет"
Когда она уходила, то хозяйка квартиры обратилась к ней льстивым польским тоном:
– Пани, я вижу, что вы не как все другие, не из любопытства только. Покойный пан Желтков перед смертью сказал мне: «Если случится, что я умру и придет поглядеть на меня какая-нибудь дама, то скажите ей, что у Бетховена самое лучшее произведение… » – он даже нарочно записал мне это. Вот поглядите…
И она прочла слова, написанные знакомым почерком: «L. van Beethoven. Son. № 2, op. 2. Largo Appassionato» .
– Покажите, – сказала Вера Николаевна и вдруг заплакала.
Чехов "Ионыч"
— А теперь ты, Котик, сыграй что-нибудь, — сказал Иван Петрович дочери.
Подняли у рояля крышку, раскрыли ноты, лежавшие уже наготове. Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять, и опять; плечи и грудь у нее содрогались, она упрямо ударяла всё по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля. Гостиная наполнилась громом; гремело всё: и пол, и потолок, и мебель.. . Екатерина Ивановна играла трудный пассаж, интересный именно своею трудностью, длинный и однообразный, и Старцев, слушая, рисовал себе, как с высокой горы сыплются камни, сыплются и всё сыплются, и ему хотелось, чтобы они поскорее перестали сыпаться, и в то же время Екатерина Ивановна, розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень нравилась ему. После зимы, проведенной в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но всё же культурные звуки, — было так приятно, так ново.. .
Толстой "Живой труп"
КАРТИНА ВТОРАЯ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Комната у цыган. Хор поет «Канавелу» . Федя лежит на диване ничком, без сюртука. Афремов на стуле верхом против запевалы. Офицер у стола, на котором стоит шампанское и стаканы. Тут же музыкант записывает.
Афремов. Федя! Спишь?
Федя (поднимается) . Не разговаривайте. Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля.. . Теперь «Не вечерняя» .
Цыган. Нельзя, Федор Васильевич. Теперь пусть Маша одна споет.
Федя. Ну, ладно. А потом «Не вечерняя» . (Опять ложится. )
Офицер. «Час роковой» . Согласны?
Афремов. Пускай.
Офицер (к музыканту) . Что ж, записали?
Музыкант. Невозможно. Всякий раз по-новому. И какая-то скáла иная. Вот тут. (Подзывает к цыганке, которая смотрит. ) Это как? (Напевает. )
Цыганка. Да так и есть. Так чудесно.
Федя (поднимаясь) . Не запишет. А запишет да в оперу всунет — все изгадит. Ну, Маша, валяй хоть «Час» ! Бери гитару. (Встает, садится перед ней и смотрит ей в глаза. )
Маша поет.
И это хорошо. Ай да Маша. Ну, теперь «Не вечерняя» .
Афремов. Нет, постой. Прежде мою, похоронную.
Офицер. Отчего похоронную?
Афремов. А это оттого, что когда я умру.. . понимаешь, умру, в гробу буду лежать, придут цыгане.. . понимаешь? Так жене завещаю. И запоют «Шэл мэ вèрста», — так я из гроба вскочу, — понимаешь? (Музыканту. ) Вот что запиши. Ну, катай.
Цыгане поют.