хорошо жить на свете диктант
Автор Милая:3 задал вопрос в разделе Школы
вставьте пропущенные буквы, раскройте скобки, расставьте недостающие знаки препинания и получил лучший ответ
Ответ от Јарманщикъ[гуру]
Поправка - не тупые, а халявщики, что хуже. Как страной руководить будем, мисс?
Ответ от Мудрый кот[мастер]
Милая, кто же за тебя "домашку" решать будет. Сама давай, сама 🙂
Милая, кто же за тебя "домашку" решать будет. Сама давай, сама 🙂
Ответ от Ѕината Хьюго)[активный]
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу усыпанная соломой. Около шалаша вечером греется самовар, и по саду между деревьями расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя окружённое мраком и чьи-то черные, точно вырезанные из чёрного дерева силуэты двигаются вокруг костра меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет чёрная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и пряча руки в рукава быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу усыпанная соломой. Около шалаша вечером греется самовар, и по саду между деревьями расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя окружённое мраком и чьи-то черные, точно вырезанные из чёрного дерева силуэты двигаются вокруг костра меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет чёрная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и пряча руки в рукава быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Ответ от Муркин Фырк[гуру]
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду, далеко, видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой. Около шалаша, вечером, греется самовар и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя, окруженное мраком, и чьи это черные, точно вырезанные из черного дерева, силуэты двигаются вокруг костра меж тем, как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг, все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью, шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду, далеко, видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой. Около шалаша, вечером, греется самовар и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя, окруженное мраком, и чьи это черные, точно вырезанные из черного дерева, силуэты двигаются вокруг костра меж тем, как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг, все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью, шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Ответ от Ўлиана Иванова[новичек]
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу усыпанная соломой. Около шалаша вечером греется самовар, и по саду между деревьями расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя окружённое мраком и чьи-то черные, точно вырезанные из чёрного дерева силуэты двигаются вокруг костра меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет чёрная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и пряча руки в рукава быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Вспоминается мне ранняя погожая осень. Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу усыпанная соломой. Около шалаша вечером греется самовар, и по саду между деревьями расстилается длинной полосой голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины бодро идешь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костер и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя окружённое мраком и чьи-то черные, точно вырезанные из чёрного дерева силуэты двигаются вокруг костра меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет чёрная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее.
Поздней ночью шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и пряча руки в рукава быстро побежишь по аллее к дому.
Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
Ответ от Антон Мясоедов[новичек]
К месту глухариной охоты мы направляемся ночью, чтобы подоспеть к рассвету.
Мы идём без дороги, прямиком. Ноги по колено без всякого усилия входят в жидкий, как кашица, зернистый, холодный снег, под которым при каждом шаге громко хлюпает вода. То мы идём по сплошной грязи, с трудом вытаскиваем из неё ноги, иногда взбираемся на сухие и твёрдые пригорки, то шагаем по мшистым комком, подающимся мягко и упруго вниз, когда на них ступишь. Но где мы? Куда мы идём? Я не знаю. Порою ветки каких-то деревьев хлещут меня по лицу и цепляются, точно невидимые длинные руки, за мои плечи. Мы ничего не видим. Порою прямо передо мной, в аршине от моего лица, вдруг вырастает чёрный, толстый ствол дерева.
Я останавливаюсь, отшатываюсь в испуге и протягиваю вперед руки, но пальцы мои встречает всё тот же непроницаемый для глаз, пропитанный тьмой воздух. (А. Куприн.)
К месту глухариной охоты мы направляемся ночью, чтобы подоспеть к рассвету.
Мы идём без дороги, прямиком. Ноги по колено без всякого усилия входят в жидкий, как кашица, зернистый, холодный снег, под которым при каждом шаге громко хлюпает вода. То мы идём по сплошной грязи, с трудом вытаскиваем из неё ноги, иногда взбираемся на сухие и твёрдые пригорки, то шагаем по мшистым комком, подающимся мягко и упруго вниз, когда на них ступишь. Но где мы? Куда мы идём? Я не знаю. Порою ветки каких-то деревьев хлещут меня по лицу и цепляются, точно невидимые длинные руки, за мои плечи. Мы ничего не видим. Порою прямо передо мной, в аршине от моего лица, вдруг вырастает чёрный, толстый ствол дерева.
Я останавливаюсь, отшатываюсь в испуге и протягиваю вперед руки, но пальцы мои встречает всё тот же непроницаемый для глаз, пропитанный тьмой воздух. (А. Куприн.)
Ответ от Gergsg gegsgrr[активный]
Пылает около шалаша багровое пламя, окружённое мраком, и чьи-то чёрные, точно вырезанные из чёрного дерева, силуэты двигаются вокруг костра.
Пылает около шалаша багровое пламя, окружённое мраком, и чьи-то чёрные, точно вырезанные из чёрного дерева, силуэты двигаются вокруг костра.
Ответ от 22 ответа[гуру]
Привет! Вот подборка тем с похожими вопросами и ответами на Ваш вопрос: вставьте пропущенные буквы, раскройте скобки, расставьте недостающие знаки препинания