история болезни

Ответ от Ђатьяна Шульга[гуру]
Рассказ “История болезни” начинается так: “Откровенно говоря, я предпочитаю хворать дома. Конечно, слов нет, в больнице, может быть, светлей и культурней. И калорийность пищи, может быть, у них более предусмотрена. Но, как говорится, дома и солома едома”.
Больного с диагнозом “брюшной тиф” привозят в больницу, и первое, что он видит в помещении для регистрации вновь поступающих, — огромный плакат на стене: “Выдача трупов от 3-х до 4-х”. Едва оправившись от шока, герой говорит фельдшеру, что “больным не доставляет интереса это читать”. В ответ же он слышит: “Если.. . вы поправитесь, что вряд ли, тогда и критикуйте, а не то мы действительно от трех до четырех выдадим вас в виде того, что тут написано, вот тогда будете знать”. Далее медсестра приводит его в ванную комнату и предлагает залезть в ванну, где уже купается какая-то старуха. Казалось бы, медсестра должна извиниться и отложить на время процедуру “купанья”. Но она привыкла видеть перед собой не людей, а пациентов. А с пациентами что церемониться? Она спокойно предлагает ел у залезть в ванну и не обращать на старуху внимания: “У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения”.
На этом испытания больного не заканчиваются. Сначала ему выдается халат не по росту. Затем, через несколько дней, уже начав выздоравливать, он заболевает коклюшем. Все та же медсестра ему сообщает: “Наверно, вы подхватили заразу из соседнего флигеля. Там у нас детское отделение. И вы, наверно, неосторожно покушали из прибора, на котором ел коклюшный ребенок”. Очень характерно: виноват не тот, кто отвечает за чистоту прибора, а тот, кто из нее “кушает”.
Когда же герой окончательно поправляется, ему никак не удается вырваться из больничных стен, потому что его то забывают выписать, то “кто-то не пришел, и нельзя было отметить”, то весь персонал занят организацией движения жен больных. Наконец, уже после того как больной все же покидает больницу, дома его ждет последнее испытание: жена рассказывает, как неделю назад она получила из больницы извещение (позже выяснилось, посланное по ошибке) с требованием: “По получении сего срочно явитесь за телом вашего мужа”.
“В общем, — сообщает бывший пациент, — мне почему-то стало неприятно от этого происшествия, и я хотел побежать в больницу, чтоб с кем-нибудь там побраниться, но как вспомнил, что у них там бывает, так, знаете, и не пошел. И теперь хвораю дома. ”
“История болезни” — один из тех рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, крайнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, выписываясь из больницы, радуется уже тому, что остался жив, и, вспоминая больничные условия, предпочитает “хворать дома”. Знакомая ситуация?
Куда бы ни пришел “маленький человек”, он везде чувствует себя униженным: в магазине, в поликлинике, в жилконторе. Потому что в нем видят кого угодно — покупателя, пациента, посетителя, но не человека. Что же ему остается? Смириться? Или возненавидеть всех и вся?
Горький писал, что страдание “для множества людей было и остается любимой их профессией. Никогда еще и ни у кого страдание не возбуждало чувства брезгливости. Страдание — позор мира, и надобно его ненавидеть для того, чтоб истребить”. Зощенко ненавидел страдание. Он всеми силами старался высмеять его, чтобы помочь “маленьким людям” преодолеть свое рабское положение и почувствовать уважение к самим себе. И тогда — кто знает! — может быть, и другие увидят в них не “маленьких”, а “больших” людей.