Автор Любовь задал вопрос в разделе Литература
Городок провинциальный. Что о нем в поэзии, кино? и получил лучший ответ
Ответ от Елена Симонова[гуру]
ФОКСТРОТ "РИО-РИТА"
(слова Геннадия Шпаликова, музыка Петра Тодоровского) .
Городок провинциальный, летняя жара,
На площадке танцевальной музыка с утра.
«Рио-Рита» , «Рио-Рита» , вертится фокстрот,
На площадке танцевальной сорок первый год.
Ничего, что немцы в Польше, но сильна страна,
Через месяц и не больше кончится война.
«Рио-Рита» , «Рио-Рита» , вертится фокстрот,
На площадке танцевальной сорок первый год.
Городок провинциальный, летняя жара,
На площадке танцевальной музыка с утра.
«Рио-Рита» , «Рио-Рита» , соло на трубе,
Шевелюра не обрита, ноги при себе.
Ничего, что немцы в Польше, но сильна страна,
Через месяц и не больше кончится война.
«Рио-Рита» , «Рио-Рита» , вертится фокстрот,
На площадке танцевальной сорок первый год.
Эта песня гениально встроена в изумительный фильм ушедшего от нас Петра Тодоровского "Военно - полевой роман".
Ответ от Ђатьяна Исаева[гуру]
Над широкой рекой.
Пояском-мостом перетянутый,
Городок стоит небольшой,
Летописцем не раз помянутый
Н. Гумилев
Над широкой рекой.
Пояском-мостом перетянутый,
Городок стоит небольшой,
Летописцем не раз помянутый
Н. Гумилев
Ответ от Ирина ***[гуру]
Вспомнила образ провинциального города в произведениях у Чехова.. .
Не скрою, что производит гнетущее, удручающее впечатление.
Длинный серый забор с гвоздями, отделяющий город от внешнего мира, не дающий ничему новому, светлому проникать в его жизнь.
В мире делаются научные открытия, создаются великие творения, а в городе ничего не меняется: проходит год, другой, десять, двадцать лет, а в городе и в жизни его обитателей все остается по-старому.
Для человека, приехавшего из столицы, дико жить в таком захолустье, где нет “ни водопровода, ни канализации”, ни, повторюсь, культуры.
Приезжие жалуются на скуку и однообразие жизни, на что местные возражают, рассказывая о библиотеке, театре, балах, об умных, интересных семьях, с которыми можно свести знакомство. Но потом оказывается, что библиотеки посещают только девушки и молодые евреи, вместо настоящего искусства публике “нужен балаган”
Но автор не верит, что маленькие уездные города всегда будут оставаться такими. “Покажите всем, что эта неподвижная, серая, грешная жизнь надоела вам”, — говорит он жителям подобных городков.
Чехов надеется, что “все изменится” и “будут тогда здесь громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди. "
Вспомнила образ провинциального города в произведениях у Чехова.. .
Не скрою, что производит гнетущее, удручающее впечатление.
Длинный серый забор с гвоздями, отделяющий город от внешнего мира, не дающий ничему новому, светлому проникать в его жизнь.
В мире делаются научные открытия, создаются великие творения, а в городе ничего не меняется: проходит год, другой, десять, двадцать лет, а в городе и в жизни его обитателей все остается по-старому.
Для человека, приехавшего из столицы, дико жить в таком захолустье, где нет “ни водопровода, ни канализации”, ни, повторюсь, культуры.
Приезжие жалуются на скуку и однообразие жизни, на что местные возражают, рассказывая о библиотеке, театре, балах, об умных, интересных семьях, с которыми можно свести знакомство. Но потом оказывается, что библиотеки посещают только девушки и молодые евреи, вместо настоящего искусства публике “нужен балаган”
Но автор не верит, что маленькие уездные города всегда будут оставаться такими. “Покажите всем, что эта неподвижная, серая, грешная жизнь надоела вам”, — говорит он жителям подобных городков.
Чехов надеется, что “все изменится” и “будут тогда здесь громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди. "
Ответ от Елена Федорова[гуру]
"Сегодня на первой полосе нашей городской газеты помещен мой портрет — солидно носатый, с недоуменными кустиками бровей, с мятыми щеками-мешочками. Шестьдесят лет никто не выделял меня из числа других, а неделю назад вдруг оказалось, что я не простой учитель, а старейший, горожанин не такой, как все, а единственный в своем роде.
Наш город Карасино молод, очень молод. Он много лет переживал свое бурное рождение и бурный рост, жил в строительных лесах, в густой непролазной грязи, в строительном хаосе цементных плит, разбросанных труб, завале битого кирпича. Наконец-то строительство вместе с непролазной грязью отодвинулось на окраины, а город обрел себя. Быть может, он и не был в числе красавцев, но, право же, имел всё, что присуще любому городу: многоэтажные дома с балконами и даже лоджиями, витрины магазинов, выпирающие на мостовые, широкие прямые улицы со светофорами, переходами типа "зебра", милиционерами-регулировщиками в белых ремнях. У нас два Дворца культуры, около десятка кинотеатров, лодочная станция, респектабельный ресторан «Кристалл" с ультрасовременной джазовой музыкой братьев Шубниковых, в просторечии просто Жорок.
Город Карасино возник, и это стало очевидным фактом для других городов страны и для него самого, ему теперь не хватало только своих традиций и своих героев. Не героев-строителей — крановщиков, экскаваторщиков, монтажников, каменщиков, а героев-жителей, героев-граждан.
И вот я, рядовой учитель, один из многих, Николай Степанович Ечевин, оказался в героях. " (В. Тендряков "Шестьдесят свечей")
"Сегодня на первой полосе нашей городской газеты помещен мой портрет — солидно носатый, с недоуменными кустиками бровей, с мятыми щеками-мешочками. Шестьдесят лет никто не выделял меня из числа других, а неделю назад вдруг оказалось, что я не простой учитель, а старейший, горожанин не такой, как все, а единственный в своем роде.
Наш город Карасино молод, очень молод. Он много лет переживал свое бурное рождение и бурный рост, жил в строительных лесах, в густой непролазной грязи, в строительном хаосе цементных плит, разбросанных труб, завале битого кирпича. Наконец-то строительство вместе с непролазной грязью отодвинулось на окраины, а город обрел себя. Быть может, он и не был в числе красавцев, но, право же, имел всё, что присуще любому городу: многоэтажные дома с балконами и даже лоджиями, витрины магазинов, выпирающие на мостовые, широкие прямые улицы со светофорами, переходами типа "зебра", милиционерами-регулировщиками в белых ремнях. У нас два Дворца культуры, около десятка кинотеатров, лодочная станция, респектабельный ресторан «Кристалл" с ультрасовременной джазовой музыкой братьев Шубниковых, в просторечии просто Жорок.
Город Карасино возник, и это стало очевидным фактом для других городов страны и для него самого, ему теперь не хватало только своих традиций и своих героев. Не героев-строителей — крановщиков, экскаваторщиков, монтажников, каменщиков, а героев-жителей, героев-граждан.
И вот я, рядовой учитель, один из многих, Николай Степанович Ечевин, оказался в героях. " (В. Тендряков "Шестьдесят свечей")
Ответ от Надежда Антонова[гуру]
Фильм Глеба Панфилова " Тема"
Фильм Глеба Панфилова " Тема"
Ответ от Александр Гентош[гуру]
фильм, где звучит песня "Тихие города"
в исп. М Пахоменко
фильм, где звучит песня "Тихие города"
в исп. М Пахоменко
Ответ от Надежда Савинкина[гуру]
Осенний вечер в скромном городке... "
Иосиф Бродский
Осенний вечер в скромном городке,
гордящимся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке) .
Уставшее от собственных причуд
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодком в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах всё, что смог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в тёмный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный "бьюик" фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу,
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
Осенний вечер в скромном городке... "
Иосиф Бродский
Осенний вечер в скромном городке,
гордящимся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке) .
Уставшее от собственных причуд
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодком в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах всё, что смог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в тёмный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный "бьюик" фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу,
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
Ответ от 22 ответа[гуру]
Привет! Вот подборка тем с похожими вопросами и ответами на Ваш вопрос: Городок провинциальный. Что о нем в поэзии, кино?